Тут поблизости как раз оказалась открытая коробка, полная ламп со стеклянными абажурами. Дик решился. Он вытащил из коробки одну лампу — пыльную аляповатую штуковину в форме колокола — и швырнул ее туда, где скрипнуло. С жутким грохотом лампа разбилась. Во все стороны брызнули осколки стекла.

Наконец среди леса стульев Дику удалось высмотреть какое-то судорожное движение. Тогда он обогнул имперский диван, аккуратно проделал сложнейший слалом среди вороха столов и заглянул под самый большой. Там, устремив на Дика пару испуганных глаз, свернулась в комочек девушка.

— Ну что, — сказал Дик, — вылезайте.

Пыльная и растрепанная в тусклом свете, девушка вылезла из-под стола. Что-то удивительно трогательное было в ее худобе, в грязном пятне на щеке… Дик тут же подметил, что беглянка успела где-то потерять половину своей юбки. Да, в таких нарядах по подземным хранилищам особенно не полазаешь.

Но вот испуганное лицо девушки стало неуверенно; меняться.

— Ой, а вы случайно не…

— Да, я Дик Джонс. Вы правы. — Они уже встречались, но всего на какую-то минутку.

Девушка попыталась рассмеяться:

— Ой, а я-то… Господи, да почему же вы сразу не сказали? Ведь все эти гонки с препятствиями… — Она безнадежно махнула рукой.

— Допустим, я бы назвался, — спокойно произнес Дик. — А вы бы мне поверили? Ладно. Давайте выбираться отсюда.

Девушка взяла его за руку. Какая прохладная и мягкая ладонь!

— А куда мы пойдем? — спросила она, пока Дик помогал ей подняться. Потом смахнула со лба длинные волосы. — Что, разве мы можем вернуться? О Господи, я сейчас, наверное, настоящее чучело.

Дик с ходу соврал что-то про переворот. Девушка, похоже, верила каждому его слову. И без лишних вопросов. Дурочка. Совсем молоденькая! Дик то и дело мысленно к этому возвращался, вновь и вновь удивлялся неуклюжей стройности ее фигурки, невинности, что проскальзывала в каждом ее слове… Неужели тогда, в Бакхилле, он тоже был таким юным дурачком? Нет, вряд ли.

Дик попытался держать курс к той двери, через которую вошел, но в конце концов они вышли совсем к другой. Рядом вела вниз короткая лесенка. Вверх же не было ни ступеньки. Но свет на нижней площадке казался ярче.

Кто знает, может, на более низком уровне местность окажется менее пересеченной? А то через эти мебельные баррикады можно перебираться целыми сутками.

— Идемте, — сказал Дик и взял девушку за руку.

Внизу оказался еще один сводчатый погреб — беспредельно-мглистый под синеватыми лампами на потолке. Коробок и ящиков там тоже хватало, но между ними по крайней мере можно было протиснуться. А еще в пыли там виднелись следы, и совсем свежие.

Следы эти Дику очень не понравились. Ему вовсе не хотелось с кем-либо встречаться, пока он не доставит властям свою пленницу. А то какой-нибудь шустряк запросто примет его за сообщника, а не ловца девушки. Риск, впрочем, стоил того, чтобы поскорее отсюда выбраться. Наверняка на этом безбрежном этаже найдется лифт или хотя бы лестница.

Проход, однако, становился все уже и все извилистей. Содержимое ящиков и коробок тоже стало куда разнообразнее и загадочнее. Вот коробка ростом выше Дика, сквозь пыльные пластиковые стенки которой им предстала словно замороженная в грязной ледяной глыбе целая груда каких-то чучел — волнистые лоснящиеся шкуры, пристальные глазки-пуговки, голые подушечки лап. Медведи, слоны, тигры, львы, обезьяны… И всеми явно уже пользовались. Никак не музейные экземпляры — просто старый хлам.

А вот длинный ящик, полный книг — каждая в отдельной пластиковой упаковке. Некоторые переплеты были просто хороши, некоторые даже изящно отделаны, а все остальные порваны и истерты. Дик остановился и прочел несколько названий: «Остров Сокровищ», «Волшебник Страны Оз», «Перец и соль». Затем шли ряды узких томиков, где на корешках не стояло ничего, кроме одной-единственной монограммы: «ТК». Один томик уже обглодали крысы. Дик поднял его, сорвал обертку и открыл на середине. Под написанным мальчишеской рукой примером с квадратными корнями шла загадка:

«У чего 22 ноги и много-много мух? Ответ: У дохлой футбольной команды».

Еще ниже резкими и глубокими карандашными линиями был нарисован нож. Дик захлопнул книжку и положил на место.

— А что это тут? — спросила девушка. — Вы не знаете?

— Похоже, он никогда ничего не выбрасывает, — ответил Дик и с интересом взглянул на девушку. Но у той на лице выражалась полная беспечность — она несмело улыбнулась Дику в ответ, куда больше интересуясь им, чем вещами столь отдаленными, как детские тетрадки Вождя.

Как странно! Ведь именно она дала жизнь мальчику, который теперь превратился в серую гадину и заправляет Орланом. Если, скажем, Таддеушу Второму было лет десять, когда он писал в этой тетрадке, значит, она тогда уже четыре года, как умерла… От таких мыслей у Дика загудело в голове. Все это, оставшееся далеко в прошлом, для нее лишь нереализованное будущее. Ведь сейчас ей снова двадцать. Хотя на вид даже восемнадцати не дашь. И для нее лучше, решил Дик, пройти весь путь заново. Лучше. Но она этого не знает.

Этаж казался бесконечным. Шаги глухо постукивали в пыли. В воздухе висела мрачная затхлость — запах пыльной и ломкой бумаги, скрытой от света. Повсюду по-прежнему стояли ящики и коробки с пластиковыми стенками — отчасти целые, отчасти уже нет. Потом местность начала меняться. Теперь беглецы шли мимо ряда небольших помещений, изолированных друг от друга подобно клеткам. Передняя стенка там была каменная или кирпичная, а перегородки сколочены из досок и оштукатурены. Над одной из таких клеток оказалась вывеска: «АПТЕКА ШТРИППЕЛЯ», Дверь была аккуратно заперта, но стекло в ней выбито.

— Может, зайдем на минутку? — предложила девушка. — Я жутко устала.

В мутном сумраке бывшей аптеки Дик разглядел силуэты столика и стульев.

— Только осторожнее.

Держа девушку под локоть, он помог ей пролезть в разбитую дверь. Под ногами громко хрустели осколки стекла. Стулья оказались фанерными — дешевое барахло двадцатого столетия, но выглядели вполне надежными, и даже пыли на них было не так уж и много. Вероятно, до самого последнего времени аптека была запечатана и заполнена инертным газом.

Они сели, со всех сторон окруженные рядами полок, витрин, конторок с ящичками. Тут леденцы, там поздравительные открытки, коробочки с фотопленкой. А там — пожелтевшие журналы и книжки в мягких обложках. Прилавки завалены картонными рекламками — некоторые свалились и на пол. Дик от нечего делать поднял одну картонку. Спереди прикреплено несколько пакетиков с арахисом. А сзади надпись: «Приветствуем Вас, уважаемый Торговец! Вы держите в руках красочную рекламу для Вашего прилавка, спешно разработанную, чтобы помочь Вам БОЛЬШЕ ПРОДАТЬ и получить БОЛЬШУЮ ПРИБЫЛЬ…» Макет, наверное. Вряд ли такие штуковины уцелели со времен Переворота.

Дик вдруг с изумлением обнаружил, что глаза девушки полны слез.

— Что с вами?

— Не знаю, — глухо отозвалась она. Потом опустила лицо на ладони и принялась ожесточенно тереть глаза. В такой позе шея и плечики девушки казались столь трогательно-хрупкими, что Дику страшно захотелось ее обнять. Когда девушка отняла руки от лица, Дик вдруг заметил, какие же длинные и густые у нее ресницы. И какие бледные. Поднимет — их и не видно. — Пожалуйста, не обращайте внимания. Я такая дуреха. — Губки у нее чуть припухли, а щечки слегка разрумянились.

Ножки стула скрипнули по полу. Дик все-таки не удержался и обнял девушку. Нежная и стройная. Дик провел подбородком по ее роскошным волосам. Через несколько долгих мгновений Элайн мягко отстранилась.

— У вас нет клинекса, в смысле — салфетки?

Дик дал ей чистый носовой платок. Девушка высморкалась и вытерла глаза. Потом попыталась улыбнуться.

— Ой, вы на меня, пожалуйста, не смотрите. Я, наверное, сейчас такая страшная. — В каком-то смысле она не ошибалась — розовое личико распухло, а глаза немного заплыли. Но все же у Дика что-то томительно заныло в груди. «Кажется, я влюбился», — сам тому не веря, подумал он.